... Издали, в лесном коридоре, оно показалось веселое и нарядное, сияющее необыкновенно чистой и ровной желтизной. Я подошел поближе: это было заброшенное поле, давно не паханное и не сеянное, и теперь густо заросшее какими-то невысокими растениями-кустиками. От них вдруг дохнуло приятным горьковато-цветочным ароматом. «Да это сурепка, — вспомнил я когда-то читанный ботанический атлас, — что-то вроде сорняка...».
Свежий ветер пробежал над живым ковром, все поле заиграло и запереливалось золотистыми волнами, которые докатывались до затененной солнцем стены леса, образуя удивительный контраст темно-зеленого и ярко-желтого. «Будто драгоценная чаша в малахитовой оправе» — мелькнуло сравнение.
Высоко в знойном июньском небе парил коршун. Жара предвещала грозу. Над западной частью горизонта уже темнела громадная туча, набухая дождем. И только в зените неровные, быстро смещающиеся края облаков ослепительно сверкали расплавленным серебром, источая нестерпимый свет. Ветер усиливался, все соцветия сурепки быстро раскачивались, будто исполняя какой-то экзотический танец.
Звенело, страстно и не переставая, множество невидимых глазу жаворонков. Будто перед грозой пели и цветы, и лес, и это далекое от человеческих селений поле. Но вот теплые серые комочки упали откуда-то с неба и зависли над кустиками золотистой сурепки. Некоторые жаворонки вились над самым полем, перепархивая от цветка к цветку и наполняя окраину неумолчным пилением. Другие, часто трепеща крылышками, поднимались вертикально и зависали метрах в четырех-пяти над землей и также громко славили жизнь.
Предгрозовые облака громоздились по всему небу, кое-где иссиня-розоватые, будто раскаленные изнутри, и я увидел, что над лесом осталось лишь небольшое голубоватое окно, из которого прямым широким водопадом прорывались к земле лучи, заливая теплым мягким светом все летнее благоухающее цветение. А в напряженном, наполненном электричеством воздухе беззвучно бушевала метель из летящего вокруг осинового пуха. Но вот где-то оглушительно ударил гром, и первые крупные капли дождя шумно хлестанули по золоту цветов сурепки. В тот миг, когда пришел ливень, вдруг показалось, что вся живая природа свободно и облегченно вздохнула, что все деревья, растения, птицы и звери обрадовались сверкающему, всполошному, сотканному из толстых водяных струй, дождю.
До нитки промокший, один среди затуманенного и вдруг притихшего, словно бы придавленного стихией поля, я также молча наслаждался упоительным счастьем человека, которому один, от силы два раза в году дано увидеть и ощутить прекрасное смятение в природе. | From afar, in a strip of land amidst the forest, it appeared cheerful and elegant, shining with an uncommonly solid and even yellowness. I drew nearer: it was a neglected field, not ploughed and not sown for ages, and now it stood rank with low shrubs. They suddenly gave off a pleasant bitterish scent of flower. "It must be bittercress – I cast my mind back to a botanical atlas I had read formerly – something of a weed…" As a breath of a fresh wind stirred an animate blanket, the entire field grew iridescent in goldish waves that reached a shaded sheet of forestry generating a fascinating contrast between dark-green and canary yellow. "Like a precious bowl set in malachite" – a comparison flashed across my mind. High up in a sultry air of June hovered a kite. Heat was a harbinger of thunderstorm. Swelling with rain was a colossal dark storm-cloud that had already gathered over the western part of the horizon. And it is only at the zenith that speedily moving irregular edges of clouds were dazzlingly shining with molten silver emitting a blinding light. The wind started to pick up, all inflorescences of bittercress quickly swayed as if performing an exotic dance. A flock of invisible skylarks was warbling, passionately and incessantly. Accompanying this warbling was a pre-thunderstorm performance by a chorus made up of flowers, forest and the field remote from inhabited localities. Yet all of a sudden warm grey lumps fell from somewhere in the sky hanging over the bushes of goldish bittercress. Some skylarks hovered over the very field, fluttering from one flower to another and filling surroundings with unceasing twittering. Other skylarks frequently quivering ascended and hung over at the height of 4-5 metres above the ground and also loudly sang the praises of life. Pre-storm clouds piled up all over the sky, here and there pinkish with a bluish tint, as though red-hot from within, and I noticed that only a small bluish window remained over the forest. It is through this window that light beams, like a direct wide waterfall, forced their way to the ground flooding all summer fragrant blossoming with gentle warm daylight. Yet in an electrified air a blizzard made up of aspen down flying around raged. And a huge peal of thunder crashed somewhere and the first heavy raindrops began to lash against the gold of bittercress flowers pattering on it. At that moment when downpour started it seemed that all the nature sighed with relief and freely, that all the trees, plants, birds and animals rejoiced at a sparkling alarmed rain woven of thick jets of water. Drenched to the skin, alone amidst the hazy field that as if overwhelmed by the power of the nature had all of a sudden fallen silent, I also silently enjoyed what was going on around me, as a person filled with a sheer happiness, a person who is destined to see and feel once in a year or twice at most a beautiful excitement in the nature. |